Главный вопрос
Вопросом в названии своей постановки режиссер приглашает зрителей к диалогу – о жизни и искусстве, о смерти и бессмертии. Красота не требует жертв, но их требует долг и разум. Чувства не требуют ничего («Нужен театр, где зритель будет испытывать чувства!», - заявляет артист, судя по всему, размышляя о своих задачах), но разум требует всего и желательно сразу. Зачем?
Каждый раз, когда ты что-то делаешь, спроси себя «Зачем?». И постарайся ответить максимально честно. Если не знаешь, как ответить, не делай, пока не поймешь цель своего поступка и смысл своего искусства.
Спектакль начинается ни много ни мало с сотворения мира. В 7-й день творения человек не знал, чем себя занять, и Бог придумал театр. Но со временем созданный Богом как бы невзначай, в награду человеку за труды, театр становится высшей формой существования человеческого духа.
Питер Брук обратился к своей любимой теме – преображение человека посредством искусства. Практически в каждом его спектакле четко прослеживается этот лейтмотив. В искусстве каждый – уже богат. Как только в искусстве появляется иерархия и споры о том, кто главнее, пропадают цель и смысл, но остается только вопрос «Зачем?». Об этом Питер Брук предупредил сразу, ненавязчиво и забавно.
В этом трагическом спектакле много забавных моментов. Константин Станиславский учит артистов не играть, но проживать обстоятельства роли – по системе Станиславского.
Когда мы только учимся, делаем первые шаги в искусстве, выглядим немного смешно. Тема ученичества для Питера Брука тоже очень важна. Как в процессе обучения, человек становится личностью, переосмысляя или отрицая все, что ему передал учитель.
Представляя зрителям главного героя, рассказчик первым делом говорит, Всеволод Мейерхольд – ученик Станиславского.
И потом снова начинаются уроки, упражнения, попытка создать новые формы не вопреки (а может быть, вопреки) существующим; снова немного забавно – вся эта биомеханика, не превращает ли артиста в гимнаста, мастера в подмастерье, и вот уже возникает спор, кто в театре главный? Режиссер, режиссер! В театре Мейерхольда – да, в театре – Питера Брука – нет.
Этот спектакль – образец актерского театра, редкого в эпоху синтеза искусств. Это простота, которая в эпоху постмодерна выглядит вызовом своему времени. В этом весь Питер Брук – всегда на шаг впереди современности, даже если рискует показаться старомодным со своей неслыханной простотой. Возможно, в будущем такая простота спасет театр. Питер Брук – всегда новатор, также как Мейерхольд. В этом они похожи. А новатор в своем творчестве так или иначе делает вызов своему времени. Даже если для этого надо отказаться практически от всего, чтобы на сцене остались три артиста, два стула и нотные пюпитры. И музыка.
Когда вокруг ничего нет, можно вообразить все, что угодно. Или сильнее ощутить свою беззащитность. На пустой сцене душа артиста просвечивает насквозь и ничего не выдумать, и степень достоверности зашкаливает.
Стоят двое он и она и читают письма друг другу – с надеждой навстречу, которая не состоялась. Точнее, состоялась, но уже не здесь, а там где смерти нет и нет расставаний –в пространстве искусства, которое есть пространство вечности.
Так просто Питер Брук рассказал о трагической судьбе великого российского режиссера, его неизбежной, наверное, гибели (безжалостная была эпоха к своим гениям), внезапной любви и отчаянном служении театру. На вопрос «Зачем?» Мейерхольд в своем искусстве ответил. В финале Питер Брук спрашивает не его и не про искусство, но про жизнь.
Фото: Simon Annand
Предоставлено пресс-службой театра